– Здорово, - искренне восхитилась я. - И у вас все так могут?

Денебец нерадостно кивнул.

– А как ты у себя на планете выглядишь? - заинтересовалась я.

"Как придется, в зависимости от погодных условий".

– А еще они уплотняются в течение всей жизни, и вместо смерти превращаются в камень, - просветило меня начальство. - Лиса, умерь свое любопытство, нам сейчас о деле поговорить надо.

– Хорошо, - согласилась я. - Но, если вы нам не можете выдать описание преступников, и находиться вам у нас нежелательно, а… почему, кстати?

– Церковь, - коротко сказал волхв. - Она их за чертей принимает.

В следующий момент меня чуть было не разметало по всему острову - видимо, это денебец засмеялся. Пришлось расширить звуковой диапазон. Неприятных ощущений поубавилось, я даже смогла различить отдельные звуки - смех у Штирлица оказался на редкость мелодичным.

Отсмеявшись, денебец продолжил общаться прежним образом:

"У нас развит дар внушения", - "сказал" он.

– Короче, они пытались убедить землян в том, что не причинят вреда, - разъяснил мне его слова Борис Иванович. - Закончилось это плачевно для людей, по милости фанатов от религии. Мы рекомендовали денебцам прекратить появляться у нас на планете.

– Понятно, - ответила я. - Так что делать будем?

– По хорошему, кому-то с нашей планеты надо отправиться на Огненную, - задумчиво изрек волхв. - Но только я не знаю никого, кто продержался бы там хоть минуту. И думать забудь! - накинулся на меня волхв.

– Да что вы, Борис Иванович, - посмотрела я честными глазами на волхва. - Как вы могли меня заподозрить?

– Мысли твои прочитал, - прогудел Терентий, - вот и заподозрил. - Друг мой,…, а нельзя ли привлечь ваших прекрасных женщин, они, насколько мне известно, живут на прохладной стороне вашей планеты, и у них есть какая-то особая магия для посещения вашей жаркой стороны.

"Не получится", - раздалось в моей голове. - "Они слишком далеки от нашего мира".

– Знал я одну особу в свое время, - задумчиво изрек Борис Иванович. - Вместе путешествовали. Ну, ты ее знаешь, - кивнул он верховному волхву Валаама.

– Лилипут, что ли? - улыбнулся Терентий. - Такое не забудешь! Помнишь, что мы тогда учинили в вашей Одессе? Когда она своим басом…

Оба сильных мира сего ударились в воспоминания, то и дело извлекая из памяти новые смешные (им) подробности. Денебец, при первом же упоминании о загадочном Лилипуте стал по стойке "смирно", и с благоговением навострил все свое существо в сторону все молодеющих и молодеющих на глазах у изумленной публики волхвов. Я, сообразив, пауза может затянуться, опустилась на землю, подстелив под себя котомку. Металлист уселся на крылечко, извлек из кармана мотокуртки неразлучный наладонник, принялся забивать в него информацию.

– Штирлиц, - обратилась я к разведчику. - А о ком у них (кивок в сторону развлекающихся волхвов) идет речь?

"Это наша знаменитая разведчица", - не сразу, но все же откликнулся разведчик. - "Сейчас она вышла в… отставку, но до тех пор была… маршалом", - справился он с заменой понятий. - "Я к ней прямого доступа не имею, придется месяц ответа на заявку ждать, да и то неизвестно, с каким результатом".

Жаль…

– А почему ваш преступник, - вспомнила я встречу с серым денебцем в здании "Известий", - меня прогонял со "своей", как он выразился, территории?

"А, это он вместе с искрой… ну, скажем так, обоняние, потерял. Вот и перепутал, видать, тебя с кем-то еще", - ответил Штирлиц. - "Вот бедолага, я бы так жить не согласился".

– А вы что, своих сопланетников по запаху различаете? - удивилась я.

"Не совсем", - ответил разведчик. - "Это сложно объяснить: там и испарения… тела, и… мысли, и принадлежность к… цвету огня, и еще много чего".

– Ясно, - протянула я. - Что они там, совсем в детство ударились, что ли?

Волхвы ходили на руках. Наперегонки. Покамест шли ноздря в ноздрю.

– Борис Иванович, - окликнула я начальство.

Тот даже не обернулся - видать, совсем о нас позабыл. Все же иногда меня начальство поражало. А иногда интриговало - интересно, если оно до сих пор способно на такое вот веселье, то сколько же оно еще прожить сможет?

Ответа на этот риторический вопрос не было и быть не могло. Я почесала в затылке, и… вспомнила. О ракушке, подаренной матерью Иззи в благодарность за спасение чада. Она до сих пор болталась у меня на шее в числе прочих амулетов.

– У нас есть доступная женщина! - возопила я, достала ракушку и дунула в нее.

Раздался ушераздирающий ультразвук, в котором угадывалась знаменитая Хаванагила, открылся на миг пространственный коридор, на другом конце которого виднелся горный пейзаж умопомрачительной красоты. Небо на другом конце было какого-то серебристо-сиренево-синего оттенка. Штирлиц вытянулся по стойке смирно, вцепившись взглядом (нюхом?) в дивную картину. Из туннеля вышла сияющая денебка. Сумеречные горы исчезли, явив взамен себя бескрайнюю Ладогу.

– А вот и я, - жизнерадостно заговорила ультразвуком старая знакомая. - Таки рада вас видеть, спасители моего сына. И где таки ваш третий товарищ?

– Дома остался, - озадаченно произнесла я, включая дополнительный звуковой диапазон. - Здравствуйте…

– Илана, - певуче произнесла денебка. - Так меня называют на планете 14856747. Хотя некоторые, - пристально уставилась сияющая (в прямом смысле) женщина на мое начальство, потом перевела взгляд на верховного волхва, - предпочитают меня называть "Лилипутом".

– Ты?! - недоверчиво уставилось мое начальство на очаровательную денебку. - Вечно растрепанная разведчица метрового роста? А что у тебя с голосом? Помнится, ты изъяснялась исключительно басом…

Штирлиц, стоящий по стойке "смирно", запылал множеством искр в сторону ошалевшего Бориса Ивановича. У Терентия отвисла челюсть, металлист отложил наладонник.

– Все меняется, друзья мои, это действительно я, и очень рада вас всех видеть, - пропела Илана, лучезарно улыбаясь волхвам. - Зато теперь я могу отказаться от еврейских мотивов, а то они мне порядком надоели.

– Еврейских мотивов? - озадачился Борис Иванович.

– Я дала зарок, что буду говорить с еврейским акцентом (так вот откуда Хаванагила, и все эти "таки" в ее речи!) в память о нашем совместном приключении. До тех пор, пока не увижу снова моих друзей.

– Так что же мы до сих пор трезвые? - прогудел Терентий. - За это определенно надо выпить! Миша!

На пустой площадке материализовался стол, стулья (в том числе и огнеупорные, для денебцев), бутыль мутного самогона, в которой плавал красный перчик, шмат сала, и буханка грубого хлеба. Я глотнула горилки со всеми за компанию, зашлась в жутком кашле, передо мной не замедлила появиться кружка воды.

Застолье продолжалось до самого вечера. Продолжать банкет пришлось уже в помещении, потому что всех, заглянувших к верховному волхву на огонек, и присоединившихся к нашему нетрезвому обществу, маленькая площадка вместить была не в силах. Боевые друзья снова ударились в воспоминания о давнишних приключениях, полковник Штирлиц направлял все искры в сторону живой легенды (как выяснилось) внешней разведки своей родной планеты.

Мы с металлистом, тоже изрядно упившиеся (я - глинтвейном, он - коньяком) выясняли отношения, в конце которых пришли к консенсусу: он меня не учит уму разуму по поводу и без, и мы - друзья до гроба.

– Я пппопытаюсь, - говорил боевой товарищ, силясь сконцентрировать на мне осоловевший взгляд. - Оччень. Но, если у ммменя иногда не ббудет пполучаться, ты зззнай, ччто это я не с ззла.

– Ххорошо, - вторила я ему. - Я ббуду ппомнить о ттом, что тты у нас эттот, ккак его ттам?

– Ппприрожденный пппрепподдаваттель. Он ссамый, учченица лллюббиммая ммоя, он сссамый.

Глава 3.

– Значит, бутылка Клейна, - задумчиво вертела я в руках макет единственной населенной планеты Огненная, вращающейся вокруг звезды Денеб. - Поверхность одна, а кажется, что две.