А неофициально - удрала из общества "магов недоделанных", как она выражалась. Как только смогла адекватно воспринимать действительность - не уходить в себя по часу, не заливаться слезами на середине случайного разговора с первым встречным, и есть что-то, отличное от успокоительных таблеток. Как только в ней проснулся интерес к жизни и способность действовать после гибели ее родителей.

Мол, среди нас ей хорошо, надежно и весело. Но очень неуютно уж, и она чувствует себя в нашем обществе никому не нужной и, вдобавок ко всему, еще и увечной. Я не стала ее долго отговаривать - к чему куча слов, когда видно, что человек уже все для себя решил? Единственное, чем я смогла реально помочь Таньке, так это выбрать подходящую квартиру в рамках ее представлений о рае на Земле, и подсобить с переездом да новосельем. И то, как выяснилось, неудачно - вон, память расколошматила…

А на самом деле, я Таньку, с ее нежеланием жить среди чужеродных элементов, вполне понимала. Особенно теперь, находясь в толпе бывших однокурсников. Ребята выпили, и ударились в рассказы о делах давно минувших дней. К чему все это ворошить? И еще Вадик этот!

Я чувствовала себя явно лишней. Примкнуть к вечеринке, проникнуться ее духом у меня не получалось. А может быть, я не старалась. Настроение начало катастрофически портиться.

"Вот на таких-то вечеринках и обзаводятся семьями те, кто еще не успел это сделать раньше", - уныло думала я, наблюдая за тем, как строят друг другу глазки уже кандидат физико-технических наук, вундеркинд Петя и киндервуд Оленька, эдакая пожизненная пятилетка в платье с рюшечками. - "Хотя, кто их знает, возможно, у Пети умища хватит на двоих, и еще на потомков останется?"

А вон рано облысевший гениальный конструктор Коля о чем-то договаривается с подавшимся в банкиры Левой - скорее всего, о замене старой системы сигнализации на новую. А ведь на первом курсе грезил о науке, о новых открытиях, даже о пользе для Родины.

А вон…

Пора было делать ноги. Во-первых, потому, что я ненавидела пребывать в состоянии злорадства, еще со времен обучения в корпусе эмпатов. А, судя по тому, что Петя с шустрой Олечкой успели договориться до совместного посещения Танькиной спальни, оно мне было обеспечено. Но с этим еще можно было как-то справиться. А вот с тем, что, поддавшись общей атмосфере вспоминания милых (а зачастую, не очень) студенческих шалостей, Танька с Вадиком ласково ворковали друг с другом, примириться было куда сложнее. Меня так и подмывало "прощупать" помыслы ухажера подруги (вообще-то у меня почти никогда не выходило, а вдруг сейчас получится?), а потом поведать о них Таньке. И это означало только одно: надо было валить из квартиры, пока не поздно. Потому что у моей подруги духа противоречия тоже было в избытке, как и у меня самой, и я опасалась, что она, отталкиваясь от моего вмешательства, как от трамплина, полетит прямиком в пучину бракозаводного процесса.

Поэтому я быстро обулась, закинула за плечи котомку, и вышла в бабье лето. До вечера было еще далеко, делать мне было нечего, и я решила навестить родной Университет, благо, это было совсем недалеко.

Я шла, шурша опавшими листьями, по аллее, вдоль трехзального корпуса, и думала о том, что все на свете преходяще. И студенчество, и аспирантство, и, похоже, дружба. Что-то в последнее время мне не особо нравилось общаться с Танькой - такой близкой ранее, и такой далекой сейчас. Мне даже казалось, что, вырвавшись из Заповедника, Танька старается то ли поссориться, то ли… Короче, терпит меня только потому, что положено. И это было так горько…

– Дддевушка, - окликнули меня сзади. - Ппппостойте, пппожжжалуйста.

Я остановилась. На меня, со смесью страха и надежды, взирал донельзя смущенный молодой человек. Что же, времени у меня достаточно, и, раз уж не получилось конструктивного общения в одном месте, почему бы не помочь человеку?

– Чем обязана? - спросила я, исподтишка посылая парню толику собственного спокойствия.

– Ддда вввот, - вышел из ступора тот. - Ммменя пппросили вввзять инттт-рвью, - принялся он доносить причину своего внимания к моей персоне. - Я изззз этттих, как их там… о, "Иззззвестий", - справился он, наконец, с непосильной задачей, и посмотрел он на меня преданными собачьими глазами.

"Как же тебя угораздило с такой-то дикцией податься в журналисты?" - откровенно изумилась я. Про себя, разумеется.

Худо ли, бедно, но мы все же разговорились. Оказалось, что парня послал редактор пресловутых "Известий" с заданием сделать репортаж о жизни студентов. И тот, бесцельно прошлявшись по территории часа два, попал на меня. В учебные корпуса, его, начисто лишенного наглости, не пускали страшные бабки-сторожихи, а на входе в главное здание и вовсе бравая охрана из престарелых мужиков стояла. Студенты, занятые своими делами, совершенно его, заикающегося, игнорировали, к преподавателям он подойти боялся, а срыв задания был равносилен прощанию с возможностью работать в

престижной газете. Парень уже было совсем отчаялся, но тут откликнулась такая добрая и отзывчивая я.

Ну, насчет своей доброты лично я была не уверена - слишком свежо была в моей памяти бегство с вечеринки. А вот помочь человеку… Почему бы и нет? Заодно и сама прогуляюсь.

– Ну что, пойдем на экскурсию? - бодро предложила я. - С чего начнем?

Молодой человек робко показал на шпиль главного здания.

– Отлично! На самом верху, доступном для посещения, находится музей Землеведения, - тоном заправского экскурсовода начала я. - И, насколько мне известно, в нем проводятся занятия у студентов естественнонаучных факультетов, таких как географический, например.

Мы прошли мимо охранников - они, естественно, и не подумали нас окликнуть, проследовали мимо лотков с учебниками в холл, парень трепетно прикоснулся к мраморным колоннам - все чин чином. Я, почувствовав себя настоящим экскурсоводом, которому предстоит наполнить пустой сосуд знанием, преисполнилась ответственности, принялась показывать галерею портретов ученых на втором этаже. Парень внимал. В компании геологов-первокурсников мы поднялись на лифте на двадцать восьмой этаж за считанные секунды, кабина затормозила, нас чуть не вбило в потолок головой при торможении - парень млел от восторга. Мы прошлись по этажу, ненадолго задерживаясь перед каждым экспонатом, парень дисциплинированно следовал за мной. Мы вышли на пустую лестничную клетку, начали спускаться по лестнице на двадцать седьмой этаж, и тут парень напал. Без предупреждения, без замаха, быстро метнулся ко мне, нанося удар, слишком мощный для его хлипкого телосложения. Я, не думая, на одних рефлексах, ушла в сторону, двинула со всего ошаления своего неожиданного противника ногой по затылку. Этот удар я отрабатывала в разных вариациях чуть ли не каждый день и не одну сотню раз… Раздался хруст.

Мне не повезло - на пути головы незадачливого нападающего оказалась стена, поэтому это единственное соприкосновение носка конечности с основанием застопорившийся черепушки имело и вовсе удручающие последствия. Будто в замедленной съемке, парень начал оседать на ступеньки, оставляя на стене кровавый след (наверняка от сломанного носа при ударе об нее же).

– Черт! - выругалась я. - И что теперь прикажете делать? Я ведь даже имени его не знаю, - пришло ко мне запоздалое и несколько неуместное раскаяние.

Мне доводилось уже убивать людей. Правда, все они были, во-первых, плохими, а во-вторых, так или иначе магами. В третьих, те события имели место быть не в этом мире.

"Только бы он был в этом измерении", - панически думала я, со всей силы давя на кнопки. Повезло.

– Алло. Лиса? - раздался чуть насмешливый голос моего начальства, волхва Бориса Ивановича. - Что у тебя стряслось? Повстречала старую университетскую любовь и жаждешь отеческого благословения?

– Вам бы все шутки шутить, - проворчала я, втайне радуясь тому, что голос волхва, как всегда, подействовал на меня отрезвляюще. - А у меня тут труп.